Страна: Казахстан
Люблю заниматься творчеством, особенно тогда, когда приходит то состояние, которое Михай Чиксентмихайи называет «потоком», то есть вдохновением.
Country: Kazakhstan
I love to be creative, especially when that state comes, which Mihaly Robert Csikszentmihalyi calls «flow», that is, inspiration.
Отрывок из стихотворения “И вместе им не сойтись”
И вместе им не сойтись…
И дым Отечества нам сладок и приятен,
Ведь Солнце тоже не без пятен,
Особенно когда издалека
Сравнить возможно близкое и дали,
Когда Восток и Запад повидали…
Чтобы клеймить, — так уж наверняка!
У Запада преимуществ очень много,
Во-первых, ровная, как катафалк, дорога,
Прешь, куда хочешь, всюду беспредел,
В том смысле, скорость без ограниченья,
Гаишники не тормозят движенья,
Они, как говорится, не у дел…
Затем у воздуха молекул О побольше,
Ну, в смысле два, и проживешь подольше,
Уничтожая пиво в цвете лет,
А мы ведь тоже? Разве мы иначе?
Худая экология – тем паче,
Кроме того, чуть что – за пистолет!
У них повежливей, у нас поискрометней,
Мы широки, могем шарахнуть сотней,
В том смысле – я плачу здесь за вас всех,
У них — поосторожней, поскромнее,
Тишком проходят даже юбилеи,
И пошуметь да поскандалить – грех.
А впрочем, это – ин-ди-ви-дуаль-но,
Но вежливых людей, как ни печально,
У них поболе – медицинский факт!
Мы, коли что, так сразу прямо в ухо,
Не в настроенье – так ответим сухо,
Они – ни- ни, врожденный, значит, такт!
Но поколений связь у них ничтожна,
У нас покрепче? Да, это возможно,
Взрослеют дети побыстрее там,
Чуть восемнадцать,- дело к отделенью,
По моему ль, по щучьему ль веленью,
Живи один(одна) без всяких драм.
Зато потом уж повзрослевший отпрыск,
Отцовский или материнский оттиск,
В том смысле, что потомственный листок,
Отправит их в дом старости поспешно,
И то для них – ни свято и ни грешно,
А так судил прогресс иль даже рок.
И в плане человечности прореха…
Но кто из нас без оного огреха?
Младенец лишь, в любимцах что волхвов,
Зато у них налажено снабженье,
В умах нет хаотичного движенья,
Хотя душа закрыта на засов.
У них еще летают самолеты,
И рвут пространство бешено Тойоты,
(Ах, нет, из оперы это другой,
В Японии немного по-другому:
Саке они предпочитают рому,
И в драке бьют, как правило, ногой.)
Поверхностно скользнул я по Европе,
Ну что за имя? Густо – как в укропе,
В том смысле даже рифму не найдешь,
Ну а найдешь, так сразу некрасиво,
Зато у них прославленное пиво,
И аккуратно колосится рожь.
Ну, тут уж нет, загнул я, пестицидов
У них полно, как в Лувре славных гидов,
Поэтому тревожно в голове,
А ну как съел чрезмерно химикатов?
Хоть цвет лица пунцов иль, скажем, матов,
Но все же – недоверие к траве!
Иль, скажем, мясо, снова ты про мясо!
Ведь мясо жрет по-прежнему вся масса,
Забыв Толстого, между прочим, Льва,
Который был противником убийства,
И в раж впадал заборного витийства,
Твердя, что предпочтительней – трава!
В Европе просвещенной, как и прежде,
Овечек режут, вопреки надежде
Соратников индийского вождя,
Мы их прощаем? То-то же, прощаем,
Поскольку сами живность поедаем,
Толстого раны этим бередя.
Ну что Толстой? Какой авторитет нам?
Хотя и был мужчиной многодетным,
Да вот жену смирить он не сумел,
Еще старик противником был секса,
А это слаще, согласитесь, кекса,
Однако ж много он, собака, захотел!
Да не собака, — лев! И против мяса?
Зачем тогда есть в магазине касса,
Где пробиваем за филе мы чек?
Вопрос тут сложный, и… причем Европа?
Ну, ни причем, давайте крикнем Опа!
Тем более, что двадцать первый век,
Как и положено пришел, не задержался,
Век – Кали Юги, вот и не удался,
Век золотой давно уже угас,
Нет, кроме шуток, Мильтон в своем Рае
Сказал про Ад, где мы живем, втирая
Нам то, что Рай потерян для всех нас.
А раньше на планете было лето,
Адам и Ева – все были раздеты,
Такое, понимаешь, было ню…
Но я увлекся былями, возможно,
Меня уже понять, наверно, сложно,
Поэтому себя я приструню…
Европа, как Европа, — то понятно,
Ведь и на Солнце отыскали пятна
Ученые, ах так их и растак,
Ну а раз так, пускай их, процветают,
Пшеницу, рожь и клевер там сажают,
Ну а для них мы здесь посадим мак!