Игорь Хентов

Отрывок из  подборки стихотворений

«ВСЁ ПРОХОДИТ И ЭТО ПРОЙДЁТ»
И, в предчувствии смутных времён,
Притаилась беда у ворот,
Но когда-то сказал Соломон:
«Всё проходит, и это пройдёт»

И стоял над землёй тяжкий стон
В, лихолетьем растоптанный, год,
Но когда-то сказал Соломон:
«Всё проходит, и это пройдёт»

Горе кликали стаи ворон,
Предвещая эпохи уход,
Но когда-то сказал Соломон:
«Всё проходит, и это пройдёт»

Сфер небесных послышался звон,
Долгожданное солнце взошло,
Ведь когда-то сказал Соломон:
«Всё проходит…», и это прошло.
СКРИПКИ НАДЕЖДЫ. «КАДИШ»
Было ль это – вы спросите – да или нет?
— Говорю вам, что да – вы имеете право
На сомнения – после восторженных «браво»
Музыканты ушли, кто в фойе, кто в буфет.

Инструмент каждый был тёплой тканью согрет –
Скрипки вместе с альтами лежали на стульях –
Привечал их в тот вечер Париж или Цюрих,
А, возможно, что Рим, и, в какой-то момент,

Средь антракта, в звенящей тиши грустный альт
Вспоминать стал, как ночью из города Кельце
Под охраной его привезли в Бухенвальд
И затем разлучили с любимым владельцем,

Как прощались навек и рыдал музыкант,
И плясали на стенах зловещие блики,
И привычная жизнь превратилась, вдруг, в Ад,
Смолк… Послышался голос красавицы-скрипки,

И поведала скрипка про Львовский погром,
И о плети в руке жизнерадостной фрау,
И о воплях соседей «Жиды, поделом!»,
О своём расставании с Ривой в Дахау.

И продолжила далее виолончель
Разговор, и потупили ангелы взоры,
И ожили Абрам и весёлый Марсель,
Но явилась и жуткая явь Собибора.

…За рассказом рассказ, за судьбою судьба,
Скрипки бросили вызов отъявленным бесам:
К трону Б-га молитва – нацизма судья
Ввысь взметнулась – «Кадиш» воспарил в поднебесье.

И плывёт по бездонной Вселенной «Кадиш»,
И планеты, заслушавшись, смежили вежды.
Соло стройные шествуют, в паузах тишь.
Весь ансамбль называется «Скрипки надежды».

P. S. И глядят осиянные Звёзды Давида
Со скрипичных, искусно настроенных дек,
Из которых любая страданьем увита,
И почтительно время смиряет свой бег.
«ЖИЗНЬ ЗА ЦАРЯ»
По проспектам, дворам, сквозь простор площадей,
От придонских степей до снегов Воркуты,
Строй идёт бессловесных послушных людей –
Страхом, как сургучом, запечатаны рты:

Ждут того, кто откроет на миг, лагеря
Или тяжкие долгие годы в тюрьме,
Под хор «Славься» из оперы «Жизнь за царя»,
Что идёт триумфально на сцене в Кремле.

Застит взор им густой и прогорклый туман,
День за днём слух бесстыже корёжит враньё,
Павших замертво, как и сошедших с ума,
По приказу клюёт, веселясь, вороньё.

А на нивах чужих скалит зубы война –
Лихо «Барыню» пляшет циничная смерть,
Разговоры о мире на уровне дна
Под военных оркестров звенящую медь.

Бесноватый философ, поймавший кураж,
Уркаган, шлющий зеков, как скот, на убой,
Под истошное «браво», коварный шантаж,
Словно туча, висящий над хворой землёй.

Разделивший миры, безнадёжный февраль,
Цвета крови закат, цвета крови заря,
Нестерпимые боль, и тоска, и печаль,
Продолжение оперы «Жизнь за царя».
ПИСЬМО ХАИ ФЕЛЬДМАН. ТИШИМ ВЕ ШАЛОШ*
Прочтите письмо. Я знаю,
Что не получу ответ:
Меня звали Фельдман Хая,
Которой уж больше нет.

На улице было хмуро,
По склонам ручьи текли.
Они нас забрали утром
И в гетто приволокли.

Сказали, давясь от смеха,
И каждый был очень рад,
Что сделают нас утехой
Отважных своих солдат.

«Тишим ве шалош» нас было,
Агаду б читать нам, петь.
От страха кровь в жилах стыла,
Но как же мы ждали смерть!

И вскоре достали яда
На радость – не на беду,
И не ожидали ада –
Ведь были уже в аду.

И мы помогли друг другу
Быстрей уйти в мир иной,
И я обнялась с подругой
Любимой и дорогой.

Надеюсь я, что на небе
Мы встретимся с нею вновь,
Услышим молитвы ребе
И явим Творцу любовь.

Подействовал яд мгновенно –
Мы мучились только миг,
Когда яд корёжил вены,
И тих был наш смертный крик.

«Тишим ве шалош». Прошу, рав,
Прочтите по нам кадиш,
И в душах утихнет буря –
Поселятся гладь и тишь.

Дойдёт ли письмо, не знаю,
Но шлю вам большой привет.
Меня звали Фельдман Хая,
Которой уж больше нет.

P. S. «Тишим ве шалош». Есть в Хайфе
Табличка, врагам назло.
Письмо написала Хая
Раввину. Письмо дошло.
Прим. *93, иврит

ПОЭМА «КАРТИНЫ ПРИРОДЫ»»

ОСЕННИЙ ПЕЙЗАЖ

На зябнущий причал с бесспорною приязнью
Последнее тепло шлёт сонная волна,
И прямо в небесах витиеватой вязью
Невидимый мудрец выводит письмена.

И радуются лист с былинкой томным танцам,
Дополнив через миг причудливый узор,
И ветер-пианист, дав волю смелым пальцам,
С ольхой полунагой заводит разговор.

Тон ласков и игрив, с настойчивым крещендо.
Что с ветра взять? Увы! Повеса из повес.
Меж полем и рекой дороги вьётся лента,
А там, где горизонт, ждёт снега стылый лес.

СИМФОНИЯ ДОЖДЯ

И грянул в небе гром, и в темпе «престо»
Мгновенно ливень фугу заиграл,
Как будто бы невидимый маэстро
Ему вступленье чётко показал.

И сильный ветер партией побочной
Расставить все акценты поспешил,
И запах трав, насыщенный и сочный,
Над лесом и полями ворожил.

И крупной рябью озеро покрылось,
На берега волною снизойдя:
Так, чудо мироздания явилось
Симфонией осеннего дождя.

КРУГОВОРОТ ЛЮБВИ

Был этот август хорош на диво –
Ласковый, солнечный, но не знойный,
Вёл себя, как джентльмен, учтиво
С осенью, нежной, прелестной, томной.

Осень спешила, в роскошной шали
Из пряных трав, расписной, душистой.
Первое время они мечтали
Лишь о любви, неземной и чистой.

Только, в согласье с природой вечной,
Август ушёл в неизбежный вечер –
Путь лишь, в конце мирозданья, Млечный
Осени грудь освещал и плечи.

Первое время она грустила –
Август покой снов её нарушил,
Но незаметно его забыла,
Слушая песни январской стужи.

МОРЕ

Страстные губы прилива
Впились в желанные скалы,
Дарят любимым кораллы,
Чайкам крикливым на диво.

Гребни беснуются с рёвом,
Чувствуя близость прощанья,
И затихающим стоном
В море звучат обещанья.

НОЧЬ

В лунном сияньи устали
С ветром заигрывать травы
И затихают дубравы,
Кутаясь в росные шали.

Звёзды взирают с укором,
Видя, как в сини озёрной
Лотос касается взором
Свежести лилии скромной.

Леса полночный хозяин,
Филин из чащи заухал,
Когти неспешно вонзая
В горсть ещё тёплого пуха.

ИВА

В гибкие локоны ивы
Утро вплетает улыбки –
Счастья волшебные блики
Щедро легли на извивы.

День, промелькнув незаметно,
Канул, и ночи объятья
Ивы украсили платье
Стразами лунного света.

Сладостны ласки Морфея,
И, в сновиденьи крылатом,
Спящей пригрезилась фея,
Что превратила когда-то

В листья густые ресницы,
В ствол белоснежное тело,
Только мечтанья о принце
В мох приодеть не сумела.

Вновь заалела зарница,
И пробуждается ива,
И в ожидании дива
Замерли шумные птицы.

«БЫТЬ ИЛЬ НЕ БЫТЬ»

И гром загрохотал – вершилась, видно, месть
За тяжкие грехи, за жалкий с Б-гом спор,
И молнии зигзаг, разрезав плоть небес,
Мгновенно озарил безбрежных вод простор.

И вздыбились валы, достичь желая звёзд,
И слышались брегов и гаваней мольбы –
Казалось, жизнь сама поставила вопрос,
Сквозь шторма дикий рёв и вой: «Быть иль не быть?»

НАВЕРНО, ЭТО ВСЁ…

Наверно, это всё явившаяся осень,
Пускай, и в свой черёд, а годы ни при чём,
С поникшею листвой, берёз печальных косы
И тучек островки на небе голубом.

Наверно, это всё волны напев негромкий –
Хоть мал диапазон, но безупречно чист,
За рожью золотой чуть видимая кромка,
И россыпь ярких звёзд, сияющих в ночи.

Наверно, это всё чреда воспоминаний,
Во, впаянных в гранит, чертах любимых лиц,
В несбывшихся мечтах и дерзости желаний,
В дрожании во снах, губ милых и ресниц.

Наверно, это всё созвучья, интервалы,
Приятие умом начала и конца.
Границы бытия – не много и не мало –
Даны нам от щедрот могучего Творца.

СИМФОНИЯ ШТОРМА

А небесный гобой всё тянул ноту ля,
Чтоб настроить с утра музыкантов оркестра:
Ветры, грозы, шторма, и внимала земля
Указаньям ужасного в гневе Маэстро.

Смолк гобой, и по знаку Маэстро муссон
Вывел нежную тему на «mezzo-piano»*,
И нарушило соло пленительный сон
Островов, скал и рифов, и вод океана.

Океан моментально вступил в диалог
Очень «secco»**, с, лишённым почтения, ветром,
И готовил на «forte»*** беседы итог,
Так как был в полной мере влиятельным мэтром,

К поднебесью взметал за волною волну,
И они становились всё выше и выше,
И грозил такелажи отправить ко дну –
Смерть, гуляя по вантам, являлась всё ближе.

А муссон свирепел и схватился с водой –
Полон страсти и сил, с ней не мог не сразиться,
И порывы бросались в неистовый бой,
И волна родилась на «crescendo»**** – убийца,

И вселяло её приближение страх,
И убийце-волне не хватало поживы,
И матросы молились на всех языках,
Только мало кому помогали молитвы.

Тем не менее, полночь вступила в права –
Океан и муссон не вели референдум,
И великий Маэстро – всему голова
Повелел сделать в тот же миг «diminuendo»*****.

…И бесстрастно на Землю взглянула Луна,
И муссон завывал осторожно, негромко,
Удила закусила убийца-волна,
И ласкал лунный свет на «piano»****** обломки.

…О, искусство! Ты – жизнь, ты – природа сама
И течёшь то «andante»*******, то «largo»********, то «presto»*********
Там божественный свет – здесь кромешная тьма,
И за всем наблюдает с улыбкой Маэстро.
Прим: *не очень тихо
**сухо
***громко
****усиливая звучание
*****затихая
******тихо
*******не спеша
********широко
*********быстро
Все обозначения итал.